…и его демоны - Лимонов Эдуард Вениаминович (читать книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Подожди, давай потанцуем! — Она подошла к небольшому серому транзистору, с его помощью Председатель обычно узнавал новости, прибавила звук!
— Ты как клоун, Фифи! Клоун с круглой попой.
— Ну да, клоун, с попой, чтобы тебя развлекать.
— Ты пристроилась ко мне, потому что тебе было скушно жить!
Схватив со стола айпэд, она поднесла его к приёмнику.
— О, я так и думала, это они, Monkeys. Я очень отлично знаю современную музыку.
— Пойдём!
— Сейчас, зубки почищу.
Выходит из ванной в розовых трусах, губы ярко накрашены, надела белый пеньюар.
«Для меня старается. Тут больше никого нет. Она весёлый, старательный молодец. И столько лет уже держится. Ты прости ей её страсть к сокрытию её возраста и образа жизни. Разве не принесла она тебе тонны удовольствия? В сущности — она лучшая из женщин, которые на тебя сваливались…» «Прощу, прощу, прощаю», — буркнул Председатель. «Тебе ли, живущему среди демонов, сверхсуществ и бездны космоса, упрекать её за, в сущности, милые уловки». «Вот сдохну от того, что её милые уловки не позволяют ей вызвать скорую помощь», — парировал он сам себе. «Ну и сдохни, разве участь человека не сдохнуть так или иначе? Только ты бы сдохнул более впечатляющим способом, чем от удара невидимого врага, в коридоре трупом», — ответил он себе.
«Постараюсь», — буркнул он.
Девка его была чистюля. Потому часто ходила в ванную комнату. А ванная комната была прелестна. Другого слова не подберёшь. В ней было окно и колонна! Колонна, в сущности, представляла собой, по-видимому, канализационную трубу, оклеенную красивой клеёнкой. Окно же было современным евроокном, врезанным в старую столетнюю плоть дома, в состав окна входили всякие приятные мелочи, вплоть до противокомариной сетки. За окном был виден громоздкий старый московский двор, а в самой глубине — мрачная почерневшего кирпича башня, служившая до революции колокольней.
Другая половина квартиры выходила в другой двор на липовую рощицу. Незастеклённая терраса позволяла ловить с весны до осени солнце, вдыхать запахи или, вынеся туда низкий стол и стулья, пить шампанское и есть мороженое. В сущности, квартира подходила молодому ещё одинокому человеку, принимающему у себя весёлых любовниц, а Председатель всё же был стар.
«Признайся себе, ты стар».
«Хм, действительно так, но до операции ты чувствовал себя бодрым прямым худощавым злодеем с седой головой, задумывающим и воплощающим всякие каверзные планы, а сейчас?»
«Сейчас то же самое, только у тебя трагедия, у тебя заканчивается запас жизни».
«Ты выбрал такую именно квартиру, потому что захотел повторить свою парижскую молодость, да?»
«Вероятнее всего, да», — продолжил он внутренний диалог.
«В такой квартире семье было бы тесно, здесь в самый раз жить юноше или старику…»
Она вышла, пританцовывая, улыбаясь, изумительно точёная, как королева с шахматной доски, все менее чем 50 килограммов пылающей плоти, вся современная и шлюха, и деловая девушка, еврейка, цыганка, сорока, ворующая блестящие штучки, некогда gruppy рок-энд-ролл-музыкантов, искушённая, сексуальная, сияли, отражая полоски света, большие кошмарные восточные глаза. В таких некогда тонули падишахи и султаны. Она пахла всеми духами сразу, и теми, что дарил ей Председатель, и теми, что дарил не он.
Она прошла, пританцовывая, к постели, взгромоздилась на постели коленями, оттопыривая зад, как кошка, готовая принять сколько угодно котов.
…Он ощупал её попу под трусами. Попа была влажная.
— Я забыла вытереть себя полотенцем, — прошептала она оттуда, где находились её руки и голова, причёска, завитая в немыслимую башню, как еврейская булка «хала», вся в сладкой пудре. В кориандре и ванили…
Их связь напомнила ему хемингуэевский грустный томик «За рекой, в тени деревьев», про американского полковника, тысячу раз раненного и, в сущности, быстро двигающегося к смерти по страницам этой книги. Всё так же у них увлекательно и так же грустно, в сущности, потому что они жили без будущего. Сумели, однако, нажить уже немало прошлого, но будущего становилось всё меньше. Она может после его смерти прожить ещё лет сорок.
В романе «За рекой, в тени деревьев» девушке — венецианской аристократке — 19 лет, а полковнику 55, что ли. Когда Председатель познакомился с Фифи в 2009-м, ему было 66 лет, а ей, она сказала, 28 лет, так что пропорция та же. Соблюдена.
«Неверное сравнение, — осудил он себя, — у пары американский полковник — венецианка не было склейки, их не объединяла могучая похоть. Председателя и Фифи объединяет могучая похоть. От трения друг о друга их на короткое время отвлекало лишь шампанское и необходимость принять пищу. Трение друг о друга. Faire l’amour — говорят французы, make love — говорят американцы. На самом деле весь романтизм сводится к трению эпидерм. Любовь возникает от трения. И высшее удовольствие, кульминация достигается повышением длительности и учащением ритма трения… Остановись, ты, биолог», — сказал он себе.
И занялся трением.
Сейчас, оглядываясь на прожитые с нею годы, то есть годы, когда она приходила, всегда чуть смущающаяся, нарядная, дама с подарками, то ли вино, то ли сладости, Председатель понимает, что вёл с нею райскую жизнь. Современную и годящуюся для YouTube. О, в YouTube они бы выглядели великолепно, старый козёл и молодая, но опытная козочка с маленькой головкой и едва набухшими сосцами. В YouTube они бы выглядели шикарно… У современного городского человека есть два предпочитаемые пространства, или два жанра: это selfy и YouTube. В селфи они не участвовали, её государственная служба и её муж препятствовали появлению склеенного двойного портрета старого козла и опытной козочки. Да, собственно, и небольшой сюжет в в YouTube разоблачил бы её перед обществом, в котором она занимала удобное место, лишилась бы работы и, вероятно, лишилась бы мужа. Она всё же позволила себе быть сфотканной со спины для обложки одной его книги стихов и снялась с ним и его охранниками для обложки журнала Rolling Stone, тоже со спины.
Он писал о ней: «Выходит дама молодая / В окрестностях шести утра / И сапогами снег сминая / Пересекает глубь двора»…
Это когда она уходила, он жил на Ленинском проспекте на пятом этаже. Выйдя из подъезда, она по диагонали шла к дальнему, слева в окне, углу дома и скрывалась за углом. Это был путь на Ленинский.
Она действительно выглядела как «дама», такой шиковатый, серьёзный вид, перчатки, шляпа, сумочка. Прямая, 1 метр 74 сантиметра. Времена, когда она ходила в косухе и коленки были видны сквозь рваные джинсы, прошли. Дама. Впрочем, она не любила, чтоб он называл её «женщина».
«От полицейских, возможно, она улизнёт. Они её потом найдут, конечно же, чтобы допросить. Но на его похороны она, пожалуй, не придёт…» — «Тебе нужно, чтоб она пришла на твои похороны?» — «Нужно… И зачем ты развёл все эти слякотные мысли?»
«Потомучто, — разозлился он, — дела мои плохи и я предполагаю, что могу умереть в ближайшие месяц или два. Судя по промежутку между двумя уже случившимися ударами молний Зевса — два месяца. Это апрель-май. Но, возможно, чуть позже, лекарства, которые я принимаю, возможно, оттянут randevous со смертью. Поэтому не нужно героического мещанства, этой поп-улыбочки на роже, „со мной все ОК, все отлично!“»
«Ничего не отлично. Трезво и сухо констатирую: that is fucking end of my life coming», — он вздохнул.
«В теме смерти русский византизм, то есть притворство, смыкается с американской белозубой глупостью „Всё хорошо, I am fine“. Ни хуя не fine, Председатель. Ты на короткой финишной прямой, вот как бы ухитриться, чтоб тебя убили…»
Он налил ей белого вина, а себе зелёного чаю. Белое вино он покупал теперь только для неё. Шампанское исчезло из их рациона.
Смелые идеи
Лет 15 тому назад Председатель написал довольно неуклюжую книгу под цифровым названием «316, пункт В». Речь в книге шла о том, что в будущем (с будущим автор не рассчитал, обозначив его как 2015 год, а год этот уже просвистел мимо, и ничего подобного предсказанному в книге ещё нет, но будет).
